Область Латгалия на востоке Латвии — один из немногих регионов ЕС, напрямую граничащих с Россией. Население здесь смешанное: автохтонный этнос латгальцев, русские, латыши, белорусы, поляки, литовцы и евреи. Долгие годы за пределами Латгалии о ней почти не вспоминали. Однако в начале 2016 года об этом клочке земли заговорил весь мир. Причиной тому стал фильм телеканала BBC, предположивший в своей ленте начало Третьей мировой войны именно с Даугавпилса.

Благо, несмотря на общие видимые проблемы, такие как безработица, нехватка детей, что ложится в идею правящих закрывать школы в регионе, высокий уровень миграции и др., никаких «зеленых человечков», сепаратистов, экстремистов и агентов журналистам так найти в нашем регионе ни разу и не удалось.

Третья мировая не началась, как и восстание неких, предполагаемых СМИ, латгальских «сепаратистов». Но и жизнь лучше не стала: предприятия закрываются, люди уезжают. Особенно унылая картина вырисовывается в сельской местности.

Поселок Рандене в Калкунской волости под Даугавпилсом. Место в Латвии известное: здесь прошли отроческие годы великого латышского поэта Яниса Райниса. В советское время этот населенный пункт был центром процветающего колхоза «Ударник». Потом пришла эпоха «первоначального накопления»: на заре 1990-х многие сельчане начали активно скупать участки бывшей колхозной земли, сколачивать собственные хозяйства. Большинство, однако, горько разочаровались: мечты об обильных урожаях, которые скупали бы иностранцы, так и остались иллюзиями. А некоторые жители волости потеряли доступ даже к минимальным благам.

«В свое время мой муж Тимофей бросил работу в даугавпилсском автобусном парке. Тогда, в начале 1990-х, людей призывали ехать на село, восстанавливать довоенную хуторскую систему, дабы возродить славу латвийского крестьянина — зажиточного и рачительного хозяина. Благо, от отца нам остались дом и участок. Мы и поехали. Увы, довольно скоро выяснилось: даже владение большими участками земли не гарантирует, что ты станешь преуспевающим фермером», — рассказывает Галина Макарова, которая живет в окрестностях Рандене.

По ее словам, пришлось распродать почти весь скот, в то время как земля оставалась необработанной — нерентабельно. На старую работу в городе мужа брать отказались, сославшись на потерю квалификации. Семье несостоявшегося фермера пришлось тяжело. Помощь пришла из-за границы. Дочь Олеся с мужем уехали в Испанию, устроились на работу, исправно отправляя часть денег оставшимся дома родственникам. Благодаря этой помощи Тимофей и Галина сумели немного наладить быт: подремонтировали дом, заново подключили электричество и телевидение. Недавно Тимофей умер — в деревенской глуши у него не было своевременного доступа к медицинским услугам. Когда диагностировали опухоль мозга, было уже слишком поздно. В покосившемся доме Галина осталась одна.

Неподалеку от ее дома стоит большая усадьба, здесь живет семидесятилетняя пенсионерка Аусма Берзиня. Ее муж Дмитрий умер три года назад. В начале 1990-х они тоже оказались среди тех, кто активно участвовал в переделе колхозной земли. Дмитрий, Аусма и двое их сыновей с семьями тогда с головой окунулись в «бизнес»: сеяли злаки, разводили скотину и птицу. Аусма мечтала о толпах городских батраков, готовых пахать «за тарелку с похлебкой». Не случилось. Новоявленные фермеры столкнулись с тем, что без государственной поддержки успешно вести дела невозможно. Однако государство в 1990-х выбрало дешевые и необременительные поставки из-за рубежа, закупая у местных крестьян только зерно — по таким ценам, что вскоре на тех, кто продолжал сеять в больших объемах, стали смотреть как на дураков. Постепенно хозяйство семьи Берзиня пришло в упадок. Сейчас дети разъехались по разным странам, а Аусма выживает благодаря пенсии.

Латгальцы едва сводят концы с концами, область пустеет. Если в 1990-м здесь проживало 422 тысячи человек, то сегодня — около 280 тысяч. Запустение коснулось и Даугавпилса, который до развала СССР был крупным, по местным меркам, промышленным центром с 130 тысячами жителей. Сейчас, по официальным данным, население города — 85 тысяч (по неофициальным, еще меньше).

Большая часть городской промышленности приказала долго жить в 90-е, «заключительным аккордом» стала гибель в 2000 году гигантского завода химического волокна. Однако пятнадцать лет назад в Даугавпилсе еще было многолюдно, кипела жизнь. Все изменилось в 2004-м, когда Латвию приняли в ЕС и открылись «шлюзы». Границ не стало, самые молодые и энергичные латгальцы массово поехали в Западную Европу. Тенденция сохраняется по сей день. Сегодня в Даугавпилсе основная масса населения — пенсионеры и молодежь, которая еще не успела окончить учебу.

Интересна психология тех, кто еще живет в Латгалии. Одни пристрастились к алкоголю, потому что не смогли вписаться в новые реалии. Другие не скрывают, что ждут первой возможности уехать туда, где есть перспективы и выше зарплаты. Третьи, напротив, раздражаются, когда тот же Даугавпилс выставляют «вымирающей деревней», а их самих — «лузерами», которые не смогли уехать за рубеж. Они всячески стараются доказать, в первую очередь самим себе, что все не так уж плохо.